Телеканал «Царьград» продолжает «коронавирусную» серию интервью с архиереями Русской Православной Церкви. Сегодняшняя беседа – с главой Саратовской митрополии митрополитом Саратовским и Вольским Лонгином.
На днях стало известно, что к приближающемуся празднику Святой Троицы, Пятидесятнице, двери большинства православных храмов наконец будут открыты для верующих. Прискорбная ситуация последних двух месяцев, когда в связи с пандемией COVID-19 большинство православных христиан не смогли участвовать в богослужениях, завершается. Именно об этом и многом другом «Царьград» беседует с митрополитом Саратовским и Вольским Лонгином.
Текстовая версия беседы публикуется с небольшими сокращениями. Полную версию смотрите на нашем YouTube-канале.
Коронавирус и «чёрный пиар»
— Владыка, слава Богу, мы дождались тех дней, когда в Москве и многих регионах нашей страны начали открываться храмы для прихожан. А какова ситуация в Саратовской митрополии? Удалось ли преодолеть то давление, о котором вы говорили в комментарии нашему каналу ещё накануне Пасхи?
— Да, тогда мы эту ситуацию разрешили, и на Пасху во многих наших храмах люди смогли помолиться за богослужениями. В небольшом количестве, конечно, что было связано и с мерами предосторожности медицинского характера, и с тем, что основная часть людей осталась дома, будучи впечатлена и напугана теми сведениями об эпидемии, которые тогда уже отовсюду можно было услышать.
И, собственно говоря, это правильно, поскольку мы сами, обращаясь к людям, особенно пожилого возраста, тем, кого называют «группой риска», призывали их находиться дома, и принести таким образом некую жертву, чтобы не заразиться и не послужить источником заражения для окружающих. Но те, кто имел твёрдое желание, смогли принять участие в Пасхальной службе. А вот потом храмы и монастыри, в основном, были закрыты для прихожан. Тем не менее, богослужения совершались везде, духовенство окормляло верующих, и все, кто имел необходимость исповедоваться, причаститься и так или иначе участвовать в церковных Таинствах, могли это делать.
Конечно, ситуация была очень сложная: и для нас, священнослужителей, и для всех верующих людей. Я получал и получаю множество обращений, в которых люди выражают скорбь от того, что на такое значительное время оказались лишены участия в церковной жизни. Но я очень надеюсь, что и у нас к Троице ситуация изменится. Пока, правда, наши местные власти говорят только о том, что на Троицу готовы разрешить посещение кладбищ, но думаю, что, может, и всё остальное будет разрешено. Конечно, если мы будем служить с участием прихожан, то, скорее всего, под открытым небом, с соответствующей разметкой, с соблюдением масочного режима и прочих необходимых мер.
— И это действительно будет радостным событием. Многие священники рассказывают, что люди воспринимают это чуть ли не как летнюю Пасху. К сожалению, большинство из нас пропустили Пасхальные дни, не смогли побывать в этот период в храмах. Но сейчас, получается, для многих будет самая настоящая «июньская Пасха»…
— Конечно. Очень многие люди стремятся в храм. И честно говоря, основная озабоченность, которую я сейчас испытываю, – как быть, если с открытием храмов придёт слишком много народа.
— Но вернёмся к прошедшим тяжёлым для всех нас дням. И в первую очередь, для Вас, чья последовательная позиция вызвала серьёзное давление. Вплоть до того, что в некоторых интернет-пабликах появились слухи, будто Вы чуть ли не собираетесь уйти даже с должности правящего архиерея, главы епархии и митрополии, и даже вообще уйти из Церкви. Была информация, что Саратовская епархия чуть ли не собиралась обратиться по этому поводу в суд. Хотелось бы, чтобы Вы лично прокомментировали эту неприятную ситуацию.
— Вообще всегда прискорбна ситуация, когда используется «чёрный пиар», неважно, против кого. Здесь действует известное правило: чем чудовищнее ложь, тем охотнее в неё верят. Правда, у нас здесь этому никто не поверил, народ просто возмутился, и была очень яркая и достаточно сильная реакция со стороны многих людей. Не знаю, кому приходят в голову такие фантазии. Тем не менее, да, это было.
Но лично для меня во всём этом был один очень добрый, положительный момент: я удивился тому, как много людей сочло необходимым выразить мне свою поддержку. Я даже приблизительно не представлял, что их может быть так много. И у нас, в Саратове, и в других местах. Что же касается перспективы подачи в суд, у нас даже мысли такой не было. Большую часть таких порывов я остановил, потому что считаю, что это несоразмерно ни самому событию, ни тем, кто его затеял, а всего лишь привлечение ненужного внимания.
Как я понимаю, законы «чёрного пиара» живут сами по себе, отдельно от обычной человеческой жизни. Поэтому, как мне кажется, главное – не ввязываться в подобную полемику, а просто спокойно пройти мимо этого.
Политические и религиозные сектанты «на марше»
— К сожалению, прошедшие дни показали, как много людей настроено против Церкви. Понятно, что это не большинство, но просто очень активное агрессивное меньшинство, но при этом хорошо самоорганизованное. Неоязычники сплелись с атеистами, левацкие группы – с ультралиберальными. И даже на Вас некий «крайне правый»язычник пытался оказать давление в связи с Вашей чёткой позицией по поводу того, что православные христиане на Пасху должны быть в храмах. Насколько вообще сегодня сильна информационная война против Церкви и сколь серьёзно участие в ней деструктивных организаций, таких как, например, тоталитарные секты? Например, в Саратовской митрополии.
— Ситуация сегодня серьёзна везде, по всей России, да даже во всём мире. Достаточно много сил сегодня считают своим долгом бороться с Церковью, видя в ней основного противника своим политическим утопиям или сектантским взглядам. И очень характерно, что в этой борьбе объединяются люди совершенно противоположных взглядов, которые в общественно-политической жизни являются антагонистами. Возможность совместного выступления против Церкви сразу используется.
И действительно, у нас это было достаточно ярко продемонстрировано. Ситуация с коронавирусом только вывела это наружу. В обычной жизни борьба с Церковью как-то растворяется в общем общественно-политическом процессе, и видна только тем, кто непосредственно участвует в церковной жизни… К сожалению, люди приходят не только в Церковь, но и порой в разного рода антагонистические Церкви движения, в том числе политические, сектантские, неоязыческие. Все они считают Церковь своим противником. И сегодняшняя ситуация, конечно, продемонстрировала, что всё достаточно серьёзно.
Что касается неоязычников – это большая проблема. На наших глазах она возникла и продолжает расти. Язычники постепенно из групп забавных маргиналов-реконструкторов превратились в достаточно опасную силу. Но в нашем случае ситуация, когда лидер наших неоязычников попытался подать в суд на меня и на владыку Пахомия (епископ Покровский и Николаевский, один из архиереев Саратовской митрополии. – Ред.), скорее, смешная, поскольку этот человек – известный у нас в губернии деятель. Он всю свою жизнь пытается попасть в политику, причём самыми разными и экзотическими путями. Был коммунистом, стал язычником. Затем вступил в партию, которую возглавляет, если не ошибаюсь, Бабурин.
— Сергей Николаевич Бабурин. Человек, кстати говоря, глубоко верующий, православный.
— Да, тем не менее, на местах вот такие люди… Просто пользуются раскрученными брендами, им всё равно, кто и куда их возьмёт. И всё, чтобы влезть в политику, если не в дверь, так в окно.
— Сама активизация неоязычества, конечно, связана и с потребностью людей в обращении к традициям, корням. И им предлагается симулякр, некая псевдотрадиция. Может, Церковь в лице священноначалия и наших пастырей должна более чётко показывать, что истинная русская традиция – это именно Православие? В том числе через просвещение людей. Известно, что в Саратовской митрополии – одна из самых сильных духовных семинарий. Может, необходимо это использовать, в том числе и при подготовке духовенства?
— Да, мы работаем в этом направлении, знакомим наших студентов с этой проблемой, у нас есть филиал Центра святителя Иринея Лионского, и этот филиал как раз занимается антисектантской деятельностью. Но надо понимать, что, с одной стороны, те же неоязычники эксплуатируют этнические и исторические, пусть даже выдуманные, нафантазированные вещи, но с другой – эксплуатируют и низкие человеческие страсти.
Ведь что такое язычество? Это разрешение себе очень многих вещей, которые не позволяет христианство – начиная от физиологической раскрепощённости и заканчивая культом силы и жестокостью, которая возводится в ранг доблести. Когда говорят: вон, смотрите, христианство говорит, что надо всех прощать, всем уступать, «надо быть слабым»… То ли дело мы – сильные, крепкие, мужественные, всех врагов сейчас уничтожим… И есть определённое количество людей, которые этой пропаганде поддаются, потому что это созвучно их общему устроению. И конечно, это связано с нашим общим снижением и образованности, и нравственности, и воспитания. Это, возможно, главная проблема, с которой следует сейчас бороться.
Я убеждён, что основная борьба с сектантством, в том числе с неоязычеством, может по-настоящему заключаться только в одном: в адекватной постоянной и повсеместной проповеди Православия. «Прииди и виждь». Ведь если мы дадим человеку понятие о том, что такое вера во Христа, что такое жизнь с Богом, и покажем ему это на примере, то это даст ему тот критерий, по которому он уже сможет оценивать все остальные течения и всех проповедников, которые будут к нему приступать.
— Но опять же немаловажно показать и то, что христианство, безусловно, проповедь любви и всепрощения, но это не толстовство, не идея непротивления злу силой. Совсем недавно мы в этой студии общались с епископом Саввой (Тутуновым) и обсуждали документ Межсоборного присутствия о благословении воинов на ратное служение. Сейчас ставится очень серьёзный вопрос: возможно ли освящение оружия, в том числе оружия массового поражения. В этом отношении есть различные позиции, но в том, что необходимо благословение воинства на ратное служение – нет никаких сомнений. Нужно ли всё-таки показывать, что христианство – это не либеральный гуманизм?
— Абсолютно. И об этом свидетельствует вся история христианства и история нашей страны. Свидетельствует то значение, та роль, которую Церковь во все времена придавала воинскому служению, то количество святых воинов, которые есть у нас, и которых мы почитаем именно за их служение ближним, за то, что они не боялись полагать за них свою душу.
«Электронный концлагерь» и Апокалипсис
— Но вернёмся к проблеме пандемии коронавируса. В этой связи сейчас у многих людей обострились ожидания конца света, эсхатологические настроения. Конечно, это связано и с тем, что усиливается контроль над людьми, в том числе, контроль цифровой. Очень острые и, на мой взгляд, явно небезосновательные вопросы были озвучены Никитой Сергеевичем Михалковым в его программе «Бесогон», а также в заявлениях Синода Молдавской Православной Церкви. Каково ваше отношение к этим опасениям?
— О том, что тайна беззакония уже в действии, было сказано очень давно, на заре христианской истории. И постепенно человеческое общество движется к тому, что его история закончится. Мы помним из Рождественского песнопения слова «Августу eдиноначальствующу на земли». К такому же единоначальствованию и идёт сегодняшнее развитие цивилизации. И оно действительно закончится пришествием антихриста.
Что же касается отдельных конкретных случаев, то я уже сравнительно давно в Церкви, и был свидетелем многих апокалиптических страхов, которые возникали в течение последних десятилетий и пугали многих людей. Это и пресловутый ИНН, и пластиковые карты, и новые российские паспорта, которые люди не хотели брать.
Сам я родился и вырос в советском Сухуми, и ещё в годы, когда только начинал ходить в церковь, знал, что недалеко от Сухуми в горах и лесах есть пустынники – монахи из разогнанных в хрущёвские годы монастырей и их духовные чада. Среди них было достаточно большое число людей, которые отказывались брать советский паспорт – тот самый, ради которого в наши дни некоторые отказывались брать современный российский.
Почему они отказывались брать советский паспорт, понятно – там звезда, серп, молот, антихристианские символы. И эти люди жили без паспортов. На них время от времени устраивали облавы, их ловили, сажали в приёмники-распределители, они там сидели 15 или сколько-то суток, им выписывали новый паспорт и выпускали с ним. Они выходили из приёмника и прямо на ступенях торжественно его рвали, бросали в урну и шли восвояси. Они считали, что это знак антихриста.
— И было немало людей, которые считали, что это подвиг…
— Абсолютно верно. И они сами это считали исповедничеством. И здесь, кстати, можно вспомнить о старообрядцах-бегунах, которые отказывались брать паспорт Российской Империи, не хотели иметь никаких отношений с государством, участвовать в переписи и так далее…
Поэтому, повторюсь, тайна беззакония уже в действии. И конечно, государство очень давно начало делать всё возможное, чтобы контролировать человека и все проявления его жизни. И мы видим, что цифровое кольцо постепенно сжимается, для того, чтобы те, кто в этом заинтересован, могли контролировать людей всё глубже и всестороннее. Процесс идёт, и я думаю, что ситуация с карантином во всём мире показала, что определённые силы готовы воспользоваться этим. Конечно, это вызвало соответствующую негативную реакцию, особенно среди верующих людей. Это естественно, и я думаю, что относиться к этому надо с большой настороженностью.
— То есть речь не о том, что прямо сейчас, через вакцину или как-то иначе, нам внедрят некий чип, а с помощью технологии 5G каким-то образом начнут нас контролировать. Но о том, что сейчас новые средства контроля могут попасть в руки безыдейных чиновников, но может наступить момент, когда у власти окажутся откровенно антихристианские силы, возможно, ещё даже более жестокие, чем советские безбожники, и эти средства контроля, эти системы контроля будут использованы ими?
— Конечно. Более того, мы видим, что антихристианские силы сегодня достаточно сильны, и советский коммунистический богоборческий режим им и в подмётки не годится. Потому что могут прийти к власти те, кто сегодня ненавидит Церковь не с точки зрения какой-то утопической «левой» идеологии, но из воззрений с очень сильной оккультной составляющей. У Никиты Михалкова это достаточно хорошо было показано, и именно это сейчас многие ощущают. Конечно, при таком исходе контроль над людьми будет абсолютно идеологизирован.
— Но есть ли у нас возможность каким-то образом этому противостоять? Конечно, в первую очередь, молитвой, но можно ли и каким-то соборным действием?
— Думаю, те формы самоорганизации православного сообщества, которые сейчас у нас есть, должны развиваться, и оно должно участвовать в этом. Конечно, напрямую это не дело духовенства, а самих мирян, людей, которые испытывают такие опасения. И при этом очень важно, чтобы это нормальное здравое вопрошание было свободно от доморощенной конспирологии и кликушества.
Потому что сегодня один из главных принципов «чёрного пиара» таков: если есть проблема, которую нельзя замалчивать, то надо попытаться озвучить её в совершенно маргинальном контексте, который неприемлем для большинства окружающих. И каждый нормальный человек, услышав это, махнёт рукой и скажет: ну, это они вот всегда так о таких вещах говорят, мы это слушать не будем…
Поэтому лично мне несколько несдержанным в этом отношении показалось заявление Молдавского Синода. Проблема поставлена правильно, но им надо было отточить формулировки.
— Как в нашем недавнем уже упомянутом интервью отметил епископ Савва (Тутунов), им «не хватило экспертной составляющей». Хотя поставленные вопросы, действительно, очень важны и они должны задаваться.
— Согласен, это очень точное определение: «не хватило экспертной составляющей». А вопросы должны задаваться.
—Вообще насколько вся эта ситуация с пандемией COVID-19 опасна для Церкви? Антицерковная волна серьёзна, но получается ли нам ответить на неё? И, вообще, каким образом мы должны на неё отвечать?
— На все такие волны мы должны, в первую очередь, отвечать молитвой и стоянием в вере, твёрдым исповедованием своей веры. Это самое главное. Вообще, мы должны быть христианами, и из ситуации, которую мы сейчас переживаем, нужно извлечь правильный урок, заключающийся в том, что очень многие из нас должны переоценить место Церкви в своей жизни.
Очень плохо, когда вера и церковная жизнь становятся каким-то довеском к обычной жизни человека. Когда он, помимо всего прочего, ещё и ходит в церковь время от времени, а иногда даже причащается… Вера и церковная жизнь должны быть фундаментом, основой человеческой жизни. И если этого нет, то тогда от нас очень многое может отняться. Как эти два месяца отнялись…
Честно говоря, я слушаю разговоры, которые сейчас ведутся, и некоторые говорят: да, народ теперь не скоро вернётся в храмы. А я жду другого – что храмы наши будут набиты битком, после того как в них снова можно будет ходить. И многие люди – по крайней мере, вижу это из разговоров, из переписки, из общения – буквально истосковались по церковной жизни. И конечно, никакие видеотрансляции даже близко не могут её заменить.
— Конечно, для нас, православных воцерковлённых людей, эти дни стали «моментом истины». Многие осознали, что храмовое богослужение – это не то, что мы можем спокойно посетить ежевоскресно, а можем из лени и не посетить, что это – ценность, которую можно утратить…
— Да, это основное, главное чувство, которое сегодня все высказывают. Причём самые разные люди.
— Владыка, благодарю Вас за беседу. Прошу Вашего благословения и молитв о коллективе телеканала «Царьград» и о наших зрителях.
