Каждый христианин носит имя какого-то святого, считает его своим небесным покровителем. Что это значит? Какие отношения должны быть у человека и его святого? На вопросы наших читателей о почитании святых, именинах и христианском имени отвечает Митрополит Саратовский и Вольский Лонгин.
— Владыка, сегодня мы хотели бы поговорить с Вами об именинах. Как известно, для монашествующих тезоименитство — это особый праздник. Как его отмечают? Не могли бы Вы об этом рассказать?
— Поправлю Вас: для монашествующих каких-то особых праздников не существует. Монах — это человек, который отрекается от мира и всего, что в мире. И чем меньше у него личных праздников, тем лучше. Но если монах несет какое-то общественное служение, тогда у него могут быть и личные празднования, в частности, тезоименитство. Я бы не стал говорить, что здесь есть какие-то особые правила.
— А для обычного человека, мирянина — чем являются его именины и как их можно отметить?
— Именины — это день памяти того святого, чье имя человек носит. Конечно, для христианина это праздник. Подразумевается, что у него есть некая внутренняя, духовная связь со своим святым. В этот день он должен обязательно прийти в храм помолиться на службе, посвященной памяти своего святого, причаститься Святых Христовых Таин. А уж светская часть празднования зависит от его взаимоотношений с людьми. Возможно, кого-то придут поздравить близкие ему люди. Здесь нет, опять же, каких-то твердо установленных правил. Надо сказать, что раньше, когда существовала традиция давать человеку имя того святого, который празднуется в день его рождения, не было разницы между двумя этими празднованиями: день рождения, собственно, и был именинами.
— Владыка, Вы упомянули духовную связь между христианином и тем святым, имя которого он носит. Как эту связь установить, в чем она должна выражаться?
— Думаю, надо знать жизнеописание своего святого. В начале своего христианского пути надо обязательно прочитать его житие и постараться его запомнить. Если этот христианин — действительно верующий церковный человек, а не тот, кто просто раз в несколько лет заглядывает в церковь поставить свечку, то для него естественно желание подражать своему святому.
Вообще, ведь память любого святого для нас важна не просто как некое воспоминание давно минувших дней, а именно как попытка исполнить в своей жизни то, чем была наполнена жизнь святых. Это и верность Богу, и служение Ему, мужество, труд. Все это должно быть для каждого из нас примером, которому мы должны подражать.
— Владыка, а как Вы узнали своего святого — мученика Лонгина, как с ним «познакомились»?
— Мое знакомство со святым, имя которого я ношу в монашестве, действительно было необычным. В Москве есть храм в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на Большой Ордынке. Хороший старинный храм работы архитектора О.И. Бове, который строил в том числе и Большой театр. В одном из приделов этого храма в советские годы находилась старинная икона мученика Лонгина сотника, которая была перенесена туда из закрытой в 1920-е годы московской церкви. В 1960-1980-е годы храм этот славился тем, что там служил находившийся на покое архиепископ Киприан (Зернов), который был очень хорошим проповедником. И там пел замечательный хор под управлением Николая Васильевича Матвеева. Я был поклонником этого хора. Всегда ходил, когда приезжал в Москву к бабушке, на службы в этот храм для того, чтобы послушать этот хор, и даже делал его записи на службах. Каждый раз во время богослужения на отпусте владыка Киприан поминал мученика Лонгина сотника с такой формулировкой: «иже бе при Кресте Господни». Это запомнилось. Я был еще студентом первых курсов, и хотя похаживал в церковь, но особо в церковной жизни не разбирался. Книг тогда никаких не было. Поэтому я ничего не знал о мученике Лонгине, но он запал мне в память: я всегда подходил к его иконе, ставил свечи. И вот, когда спустя достаточно долгое время в Троице-Сергиевой Лавре меня постригали в монашество, и когда совершавший постриг наместник произнес: «Брат наш, монах Лонгин, постризает власы главы своея»,— я был поражен, потому что увидел в этом водительство Божие. Ведь это не самое распространенное имя, и икона мученика Лонгина в храмах была и остается большой редкостью. Поэтому думаю, что я получил это имя неким чудесным образом.
— Нам пришло много вопросов на эту тему и вообще на тему христианского имени, ведь они очень связаны.
Вопрос от Елены: «Я знаю, что на самом деле детей часто называют в честь родственников. Совместимо ли это с православной традицией — называть ребенка прежде всего в честь человека?».
— Почему нет? В этом нет ничего антиправославного. Но это вопрос о традициях, а они в разных местах разные. Основной, как я уже сказал, можно считать традицию называть ребенка в честь того святого, память которого празднуется в день его рождения. Но, к сожалению, она уже почти исчезла в нашей стране. Хотя люди верующие, церковные стараются ее возродить. По крайней мере, когда я служил в Москве в 1990-е годы, на нашем Подворье были родители, которые называли своих детей именно по святцам. И у нас появились Савва, Марфа, Дарья, Акулина. Я даже поначалу относился к этому с опаской: вдруг дети вырастут и будут укорять своих родителей, что им дали непривычные для современного человека имена? Но прошло время, они живут — и очень довольны, никому в голову не пришло менять свое имя. Конечно, то, что от множества наших прекрасных имен осталось в употреблении всего полтора десятка — это тоже плохо. И расширение этого списка, как мне кажется, будет благом.
— Очень важный вопрос от Марины: «Что делать, если вспоминаешь своего святого только в день именин? Это непочитание, неуважение к нему? Так сложилось, что мне гораздо ближе и роднее другие святые: святитель Спиридон, святитель Николай, еще некоторые. Фактически имя ребенку выбирают родители, а значит, и твоего святого, а у тебя теплые отношения складываются по жизни с другими угодниками, а к твоему у тебя нет особого почтения, и от тебя он бесконечно далек. Нужно ли стремиться как-то наладить этот контакт?»
— Мне кажется, что по такой «разнарядке» к святым относиться неправильно, не стоит так разделять святых — свой, не свой… Конечно, если ты носишь имя того или иного святого, надо постараться, по крайней мере, молиться ему. Как я уже сказал, знать его жизнеописание, приходить в храм на службу в день своего Ангела. Но требовать от себя самого каких-то особых чувств — совершенно необязательно.
— Вопрос от Ольги: «Как происходит выбор святого, во имя которого крестят младенца? Я была крестной дважды, и ни разу священник не спросил ни меня, ни родителей младенцев, есть ли у нас пожелания по поводу выбора святого. Батюшки выбирали сами, ориентируясь на близость даты памяти ко дню рождения младенца. В результате девочку Машу крестили в честь святой Марии Египетской. Когда об этом узнала моя верующая родственница, она пришла в ужас: как ты будешь рассказывать ребенку о ее святой?! Сложности и вправду есть. Когда я подарила крестнице икону с изображением ее святой, она испугалась. И я пока не могу говорить с девочкой о жизни святой Марии Египетской. Хотя сама я ее очень почитаю и люблю, но как передать эту любовь ребенку, не знаю. Скажите, могут ли родители и крестные сами предлагать священнику имя святого, в честь которого они хотели бы крестить ребенка? Есть ли такая практика? И, если есть, почему священники об этом не спрашивают?».
— Конечно, родители сами могут выбрать святую, которая была бы покровительницей этой девочки. Что касается преподобной Марии Египетской — да, у нее особое, необычное житие. И пока можно объяснить его в доступной для ребенка форме, а чуть позже познакомить с ним полностью. Мне кажется, что это одна из самых удивительных святых, и ее житие очень полезно знать каждому современному человеку. А в том, чтобы назвать ребенка именем преподобной Марии Египетской, не вижу ничего плохого или странного.
— Следующий вопрос задает Александра: «Владыка, насколько, с Вашей точки зрения, оправдана практика, когда взрослый человек в Крещении получает не то имя, с которым жил всю предыдущую жизнь? Нет, что Оксана в Крещении Ксения, а Алена — Елена, это понятно. А вот если человек, к примеру, татарин, и зовут его Камиль? Должен ли Камиль непременно превратиться в Андрея или Дмитрия? Ведь для близких, да и для себя самого он все равно Камиль. Непонятна логика «Не было такого святого». Почему из того, что не было такого святого, следует, что не может быть такого христианина? Кто сказал, что не может быть христианина с именем Камиль, христианки с именем Румия? Разве не обидно человеку, когда ему говорят: «У тебя имя для Православия неподходящее»? А святого покровителя себе — разве не могут они просто свободно выбрать? Я не Сергей, но святого преподобного Сергия считаю своим святым покровителем, почему нет? Насколько я знаю, мое мнение разделяют некоторые священники, служащие среди смешанного русско-нерусского населения».
— Я тоже разделяю это мнение и, когда совершаю Крещение, оставляю таким людям их собственные имена. Это действительно очень узкая, наша местная российская традиция — крестить, скажем так, с привычными нам именами. Достаточно представить себе: в первые века христианства наши святые мученики носили имена римские, языческие — святые Сергий и Вакх, мученик Платон. Это потом уже их имена стали считаться христианскими.
Но, с другой стороны, традиция эта — давать новое имя при Крещении — тоже достаточно древняя. Мы ведь знаем, что наш святой князь Владимир — в Крещении Василий, княгиня Ольга — Елена…
К сожалению, батюшки не всегда обладают достаточным кругозором. Я помню одного молодого человека в Болгарии, который ходил в русскую церковь в Софии. Его звали Асен, а к Причастию он подходил как Арсений. Дело в том, что, когда он родился, его родители работали в Москве и там его крестили. А московский батюшка не знал, что Асен — это святой болгарский царь, просветитель Болгарии. Обычный московский батюшка — откуда ему знать про болгарского царя, жившего тысячу лет тому назад? И он решил крестить Асена с именем Арсений… Конечно, это неправильно, так не должно быть.
— И еще один интересный вопрос пришел на нашу редакционную почту — от Светланы, или Фотинии. Она пишет нам: «На исповеди или на Причастии говорю, что мое имя, данное при Крещении,— Фотиния. Священник, читая молитву, называет имя Светлана. На вопрос: «Почему?» — говорит, что нет разницы — Фотиния, Светлана. Но ведь святые разные. Светлана – это вообще из новомучеников, недавно только появилась такая святая. Имею ли я право настаивать, чтобы священник, читая разрешительную молитву на исповеди и в других таинствах, называл меня правильным именем? С этой проблемой сталкиваются абсолютно все Светланы».
— Здесь хочется вспомнить слова святителя Григория Богослова: «Овцы, не пасите своих пастырей». Нет никакой разницы между двумя этими именами: Светлана и Фотиния. Светлана — это по-славянски, Фотиния – по-гречески (производное от слова «фотос» — свет). К примеру, мы же привыкли к имени Любовь и не переводим его на греческий, не говорим Агапэ? Не называем Веру Пистис?
Мне не хочется говорить обидного слова «невежество», но определенное незнание здесь присутствует. Я уже давно в Церкви, и встречал батюшек призыва 1990-х годов, которых часто рукополагали без всякого духовного образования, и которые поучали людей, что надо говорить Фотиния, а Светлана — нельзя, и многим другим «благочестивым» нелепостям. Но это неправильно.
Что касается святой Светланы из новомучеников — скорее всего, дело в том, что теперь при канонизации все сделали грамотно и не стали уже переводить ее имя на греческий язык, только и всего. Поэтому нет абсолютно никакой разницы, как вас назовут при чтении разрешительной молитвы — Светлана или Фотиния.
Газета «Православная вера» № 20 (640)
